Начну с себя. Точнее, со своей истории. Попытаюсь объяснить, почему меня так зацепила вся эта ситуация. Дело в том, что вчера по не очень радостному случаю довелось присутствовать на отпевании в храме. Бабушка 95 лет.

Долгая, трудная, интересная жизнь. В войну работала в госпитале в Риге. Фронтовичка. Внуки, правнуки. Дом полная чаша. Она даже не болела, просто угасла. Тихо и мирно отошла в лучшую жизнь. Я о ней отдельно напишу. Просто потому что такие светлые и сильные люди достойны того, чтобы о них помнили. А сейчас…

Как Вам сказать, событие было вполне ожидаемым. Все-таки 95 лет. Перед днем рождения 10-ого мая успела причаститься, исповедаться. Так она хотела. Никто не неволил. Просто, чем ближе к смерти – тем страшнее видится страшный суд. Это она так говорила. Я не знаю. Смерть была ожидаемой, но быть готовым до конца к этому нельзя. Так и мы. Неожиданно побежали кто куда, кто в морг, кто в ЗАГС, кто в «Тихую обитель». Все нужно успеть, со всеми договориться. Всё оплатить. Сразу скажу, умирать очень не выгодно.

Бабушка была не то, что бы набожной, но верила. Так, тихо, внутри себя. Со стойким ощущением своей правоты. Я ее за это очень уважала. Она всегда знала, что так правильно. А так нет. Вопрос, что бабушку нужно отпевать, как Вы понимаете, не встал. Нужно.

Договорились. Оплатили две тысячи рублей. Не знаю как в самом Питере, но в пригороде нам это обошлось во столько. Мероприятие было запланировано на 11 часов утра.

Бабушку привезли на 40 мин раньше. У «Тихой обители» свой взгляд на смерти и время. Так как родня по большей части уже собралась, пошли в храм. Раньше сядешь… Но, нет, случай не тот. Попросили подождать бабушку в машине. Она у нас женщина не вредная – возражать не стала. К 11 внесли гроб. Как всё-таки, меняются люди, когда душа уходит. Не узнать. Высохший сосуд.

К 11 гроб всё же внесли и установили по правому краю храма, рядом с иконой Божьей матери и так любимой бабушкой Ксенией Петербургской. За это спасибо огромное, от души. Так вот, пока мы разбирали свечи, устанавливали цветы, где-то справа от нас радостно запел хор. Я стала прислушиваться: может, ошиблись, не там встали и певчие, и батюшка? Нет, всё верно. Там справа радость – там Крестят. В 11 у них тоже оплачено.

Мы стоим в своем углу, тихо переговариваясь и вспоминая бабушку. К нам никто не торопиться. Да куда нам? Не убежит, чай. Минут через 20 к нам вышел Батюшка. Надо сказать, старичок в возрасте, тихий и очень скромный. Светлый весь. Исходит от него, какое-то, то ли, знание, то ли, понимание. Не знаю, как объяснить. Хороший он.

Тихо начинает молиться. Крестильный хор ему, конечно, не перекричать, продвигаемся ближе к гробу. Отпевание идёт своим чередом. Батюшка молится, мы внимаем. Бабушка, как ей и положено – лежит. Вдруг слева поздравления, хор утих. Люди вышли. Певчие мелкими перебежками двинулись к нам. На помощь батюшке. Запели грустным многоголосьем. Закончилось всё разъяснением, как и что нужно делать на кладбище, на прощание. Где сыпать песок, как лить масло в гроб.

Гроб стали выносить. Родня выдвинулась. Я шла сзади всех. Мне нужно было выяснить, где же взять масло, чтобы вылить его в гроб. И тут я оторопела. Рядом с церковной лавкой я наткнулась на табличку, которая повергла меня в шок. Прошу сразу прощения у всех и каждого, но сфотографировать это я не смогла. Не пришло в голову в церковь нести сотовый. Уже сегодня загуглила, может, не одна такая табличка. Нет, не одна. На суд не Божий, на суд человеческий представляю Вам Это!

Вопрос веры (или не веры) человек решает для себя сам. Каждый для себя. Отдельно ото всех. По своему решению и внутренним потребностям. Как верить и кому поклоняться – тоже. Я верю. Для себя. Тихо и спокойно. Без особых знаний и правил поведения в храме. Нет, конечно, я не буду танцевать в алтаре, я выключу телефон. Но не потому, что так написано на табличке. Просто я знаю, что Так правильно. Мне бабушка говорила.

Её похоронили. Она лежит у самой кромки леса. И я думаю, что всё у неё и там будет хорошо. По заслугам, по деяниям. Покойся с миром, Клавдия Алексеевна. Вечная память!